Хелми Абулейш — директор инициативы Sekem, президент федерации Demeter International.

Хелми родился 1961 в Граце (Австрия) и с 1984 года руководит инициативой SEKEM в Египте, которую основал его отец доктор Ибрагим Абулейш, египтятин. Родной язык Хелми – немецкий, мать – уроженка Австрии.

Группа компаний SEKEM производит, перерабатывает и продает органические и биодинамические продукты, текстильные изделия из органического хлопка и растительные лекарственные препараты в Египте, в арабских странах и на международном рынке. Sekem — пионер органики Египта, а в 2003 году инициатива получила альтернативную Нобелевскую премию “Right Livelihood Award 2003”. SEKEM по праву называют египетским чудом.

Основан SEKEM доктором Ибрагимом Абулейшем, отцом Хелми, в 1977 году. Ибрагим начал с 70 гектар пустыни, которые благодаря биодинамике были превращены в плодородное процветающее хозяйство.

SEKEM – это социальная инициатива, которая деятельно поддерживает устойчивое развитие в области экологии, экономики, в социальной сфере и в культуре. SEKEM это не только крупная биодинамическая ферма и 6 производственных компаний, — это вальдорфские детский сад и школа, медицинский центр, исследовательский центр, центр искусств и университет Heliopolis, где обучается около 2300 студентов.

Хелми Абулейш много времени ребёнком проводил на ферме у своего австрийского дедушки, подростком он переехал с семьей в Египет. Там изучал менеджмент, маркетинг и финансы в университете Каира. Сейчас он — активный член различных международных инициатив, направленных на поддержание ответственного предпринимательства, возрождения сельского хозяйства и решение таких проблем 21 века, как безопасность питания и изменение климата. С 2017 года Хелми Абулейш входит в World Future Council (всемирный совет будущего)l. В 2018 году он стал президентом международной биодинамической федерации Demeter.

Хелми очень рано, уже в 23 года, из-за болезни отца, взял на себя руководство SEKEMом, с чем исключительно успешно справляется все эти годы. Он считается одним из самых компетентных и харизматичных лидеров и спикеров международного биодинамического и органического движения в мире.

В 2011 году, в период так называемой «египетской весны», Хелми провел 100 дней в тюрьме Каира вместе с 56 бывшими министрами, политиками и предпринимателями Египта за «поддержку старого режима».

Это стало для Хелми переломным моментом, после выхода из тюрьмы он ограничивает свою политическую активность и усиливает духовный аспект в своей жизни: »С этого момента для меня наступило новое время. Потому что по-настоящему эффективным ты можешь стать только посредством духовной работы».

В настоящее время Хелми — председатель правления холдинга SEKEM, а также инициативы SEKEM и член наблюдательного совета Университета устойчивого развития Гелиополиса.

Как и его отец Ибрагим Абулейш, Хелми — мусульманин, при этом он антропософ и член Высшей Школы духовной науки.

Хелми женат, у него четыре дочери и четверо внуков.

Я, Анна Гусинская-Дикамп, во время пребывания Хелми в Москве в январе 2020 года, где он участвовал в конференции «Живая компания», 18.01.20 взяла у него интервью. 

Интервью с Хелми Абулейшем

ХА – Хелми Абулейш

АГД – Анна Гусинская-Дикамп

АГД: Твоя организация – лидер и зачинщик целого ряда экологических инициатив в одном из самых нестабильных регионов мира. Как вам удается планировать развитие на 50 лет вперед? Расскажи о Cовете будущего Секема (Future Council), что этот совет делает, кто в него входит?

ХА: Я хочу сразу сказать, мы не планируем на 50 лет вперед. Мы вообще особо не планируем вперед на будущее. Мы просто верим в силу видения.

Это та картина, образ того, как мы думаем о мире и представляем его себе в будущем, нашем случае —  через 40 лет.

Мы это уже проходили в случае с видением моего отца, оно буквально притягивало нас к себе последние 42 года. Это видение некого сообщества, где есть определенные ценности и действуют определенные принципы, но это не план того, как к этому прийти. 

Это значит, что если ты в сердце или в голове носишь такое видение, то, вдохновляемый им, можешь свои ежедневные действия организовать так, что у тебя получится его достигнуть!

И это то, что мы и делаем каждый день. Это значит, что наше планирование не долгосрочное, а наоборот – на очень короткий срок и происходит каждый день. В этом мире постоянно меняющихся фактов, у нас есть видение, которое тянет нас за собой, приглашает в себя. И миссия – то есть то, что мы делаем, чтобы это видение воплотилось.  И тут у нас есть ясность, что мы можем и хотим сделать, чтобы оно воплотилось. И не только мы, у нас нет монополии на него.

Эта миссия и говорит, что нам нужно сделать в сельском хозяйстве, экономике, искусстве, культуре, ещё где-то.

У нас есть четкие цели, исходя из этой миссии, где именно мы хотим работать и в чем участвовать. И на основе этой миссии мы и планируем —  максимум на один год. При этом мы каждый месяц и каждую неделю выверяем этот план и изменяем его. В конце концов приходится планировать на один день, по-другому невозможно сегодня, мир меняется очень быстро.

АГД: А Совет будущего? Что за люди входят с него и в чем состоит их деятельность?

ХА: Когда слышишь такой вопрос, то понимаешь, насколько важно носить в себе видение, которое ведет тебя. Чтобы работать, черпать мотивацию из этого видения, потому что только самомотивированные люди работают на 100 процентов на поставленную цель.

Если же пытаться «купить» людей, чем-то их приманить, каким-то вознаграждением, чтобы они двигались к цели, что это только вопрос времени, когда подобная награда потеряет свою силу. И нужна будет новая мотивация.

Мы верим в то, что люди, идущие за видением, должны действовать самомотивировано и из собственного понимания этого видения.  

Все люди, которые идентифицируют себя с этим видением, хотят действовать их него и служить ему, а также полноценно и полный день работать ради него, могут прийти в Совет будущего и начать в нем свою деятельность.

В Совете мы работаем над двумя темами: как выглядит наше видение, надо ли что-то поменять; сверяемся, все ли работает согласно ему – например, в сельском хозяйстве. Это значит, что первая задача Совета – сохранять видение живым. А вторая, второй вопрос – куда и каких людей нам нужно направить, чтобы они осуществляли это видение. То есть речь идет о нужных людях в нужном месте. Это две задачи Совета будущего.

АГД: Мой следующий вопрос возник из твоего ответа. Что значит: каждый день работать над видением? Это же не значит, что члены Совета будущего встречаются каждый день?

ХА: Мы встречаемся ежедневно на утреннем кругу, чтобы духовно напитать себя, освежить, заново припасть к нашим духовных истокам.

Это значит, что в этот момент мы и можем заметить, что что-то идет не туда и видение работает не так, как нам хотелось бы. Тогда для исправления этого мы направляем в это место наше общее сознание.

Но это вовсе не значит, что каждый день нужно что-то менять.  

АГД: А как живет видение в тебе каждый день?

ХА: Видение живет во мне не каждый день, оно живет во мне каждую секунду!

Каждое дело, которое я делаю, я сверяю с ним. То есть смотрю: это то, что поможет воплотить наше видение? И прежде всего, правильное ли сейчас время для данного действия?

Нужно быть очень внимательным, если стремишься воплотить какое-то большое видение, нужны правильные шаги, чтобы попасть туда. Потому что легко можно распылиться на миллион разных вещей и не прийти ни к чему, это уже будет перебор. Нужно оставаться в фокусе и не распыляться, тут заложена большая опасность! Нужно ли это делать и делать сейчас – об этом я думаю каждую секунду.

АГД: Видение твоего отца Ибрагима Абулейша, которое он описывает в своих книгах (Ibrahim Abuleish „Die Sekem-Vision“ und „Die Sekem-Symphonie“), пришло к воплощению. По крайней мере, создается такое впечатление. Есть ли у тебя, у вас какое-то новое видение? Что ты скажешь по этом поводу?

ХА: Дело обстоит совсем не так! Наше видение, изначальное видение моего отца еще не воплощено. Ведь речь идет о развитии индивидуального потенциала человека. И это то, что не достигнуто ни одним из нас, ни кем-либо во всем Египте. Мы все время находимся в развитии, конца у этого процесса нет. И не может быть такого статуса: мы пришли к нашей цели. Цель – помогать человеку в развитии его потенциала. И такая цель не будет достигнута скоро…

АГД: Как возник кооператив служащих Секема? Каким образом он помогает в командной работе?

ХА: Он является составляющей правовой и социальной жизни Секема. Там объединяются все наши сотрудники ради социального развития Секема.

То есть в кооперативе обсуждается и решается, что нужно сделать или изменить в инфраструктуре, какие нам нужны магазины, что нужно еще конкретно, какие услуги: что нужно для матерей, что нужно для школы. Речь идет о том, чтобы включить людей в социальный контекст. Дать им голос, дать им высказать свои потребности, дать каждому возможность прожить себя в социально-правовом поле так, как он хочет.  Это некий правовой сосуд, который вбирает в себя всех наших сотрудников. И там у всех равные права. И у каждого есть право голоса.

АГД: Ты стал генеральным директором Секема очень рано, в 23 года. Какие трудности были в начале? Что ты можешь порекомендовать молодым предпринимателям?  

ХА: Понятно, что задачи (а также вызовы и трудности) у гендиректора меняются со временем. И с изменением контекста и окружения.

Первое, что нужно предпринимателю – это четкое видение того, куда он хочет попасть. И ещё надо понимать, что его, это видение, не будут разделять все, кто с тобой работает и тебя окружает. Поэтому нужно большое мужество, чтобы следовать ему и не ждать одобрения всех остальных вокруг. Итак: мужество, видение… И ещё нужна любовь ко всем и всему, что служит этому видению. Иначе быстро окажешься в ситуации стресса и выгорания. Нужно делать все это с большой любовью, оставаться все время живым и развиваться дальше.

АГД: Что делает председатель объединения Demeter International? Почему Demeter теперь становится федерацией?

ХА: Приблизительно 20 лет назад я был одним из основателей Demeter International. Тогда юридически оформилось это объединение. И другие люди занимались руководством и решали, куда направится данная организация и что она будет делать.

Я тогда особой активности не проявлял. А пару лет назад меня спросили, не хотел бы я участвовать в процессе более интенсивно? И тут я понял, что биодинамическому движению, которое существует и развивается во всем мире, тоже нужно видение. А у этой организации, Demeter International, его не было. При этом такое видение должно быть целостным и охватывать экологическое, культурное, социальное и экономическое направления.

До того момента Demeter International занимался только конкретными правовыми вопросами: сертификацией, аккредитациями и подобного рода делами. Мы, я и еще несколько человек, поставили себе задачу создания такого видения. И мы его действительно создали! С ним можно теперь ознакомиться на нашей сайте: https://www.demeter.net/vision-mission-principles-values

Я занимаюсь превращением Demeter international в конфедерацию всех участников биодинамического движения. То, чем мы сейчас заняты, — это своего рода выход, открытие вовне. Так что теперь Demeter  —  это федерация. И в эту федерацию могут объединяться не только сертификаторы и аккредитующие организации, но и все остальные желающие. Например, учёные, исследователи и те, кто консультирует и обучает биодинамическому методу ведения сельского хозяйства. То есть мы охватываем все биодинамическое движение целиком.

АГД: А могут ли русские вступить в эту федерацию, несмотря на то, что биодинамики у нас в России пока очень мало?

ХА: Да, конечно, но это должна быть некая организация, которая объединяет тех, кто работает в биодинамике. Не просто отдельные люди. Какая-то юридическая форма, юрлицо: фонд, кооператив. Платить нужно совсем скромные взносы. Поэтому эта федерация теперь станет гораздо больше, в нее смогут войти все биодинамические объединения.  

АГД: А почему ты – член IAP (Международной ассоциации партнерства)? В чем там твой интерес?

ХА: Это объединение наших экономических партнеров, которое я основал больше 25 лет назад. Где-то 20-25 первопроходцев биодинамического и био/органического сельского хозяйства. Мы встречаем все вместе 2-3 раза в год и обсуждаем такие темы, как экономика любви, справедливая торговля. Говорим об истинных целях торговли, о том, каким должно быть лидерство, какие могут быть ценности у предприятия, как можно мыслить экономику по-новому. В этой организации есть участники из самых разных стран, в том числе из Чили, из Италии, Сингапура, Индии.

АГД: Как вы орошаете пустыню, как у вас организован полив? Как у вас вообще получилось превратить пустыню в оазис?

ХА: В Египте есть два самых крупных источника воды: Нил, который разливается каждый год. Около него можно бурить и копать, там есть подземные воды, а мы находимся всего 2 км от долины Нила. Нашу воду мы берем не напрямую из Нила, а из подземного Нила, который гораздо больше надземного. Второй источник воды —  самый крупный в мире источник подземных вод, так называемый Нубийский водоносный слой. Тут бурить приходится глубже, от 200 до 600 метров вниз, чтобы поднять воду. А около подземного  Нила глубина бурения — максимально 120-140 метров.

Наши сельскохозяйственные угодья растянулись на 1200 км до Александрии, они не сосредоточены в одной точке и имеют большую протяженность. На наших полях есть разные оросительные системы: капельные, распылительные. Есть еще подземное орошение. Очень много технологий, можно к нам приехать и посмотреть на это лично.  

АГД: А что значит: борьба с образованием пустынь (опустыниванием), в которой ты участвуешь?

ХА: Каждую минуту в мире опустынивают земли размером с два футбольных поля, то есть они перестают быть плодородными. А это значит, что мы имеем миллионы гектар без живых и здоровых почв! Потому что мертвые почвы не могут противостоять внешнему воздействию. Например, ветер может уносить тонны почвы с поверхности земли. И чем в почве больше песка, тем быстрее идет этот процесс.

А здоровые почвы не дают себя унести ветру. Для оздоровления почвы нужны деревья в окружении, они защищают их от ветреных эрозий и создают особый микроклимат.

Существует целая концепция, как превратить пустыню в оазис.

А плохой менеджмент почв – повсеместное явление. Особенно это касается Южной Америки, там вырубают девственные леса и на их месте засевают огромные поля монокультур.

Здоровые почвы – это результат биодинамического метода хозяйствования! Который мы практикуем и которому обучаем.

АГД: А как нам развивать биодинамику в России, что ты порекомендуешь?

ХА: Биодинамика – это в первую очередь биодинамический фермер. Он – главная фигура.

Вообще в мире есть две возможности. Первая – это создание спроса. Как в Европе. Клиенты хотят, чтобы у них были биодинамические бананы. И в разные «банановые» страны отправляются специалисты, которые подбирают фермы, подходящие для биодинамического выращивания. Гарантируют фермерам бОльшую прибыль, обучают их и начинают выращивать бананы с сертификатом Dг. Если есть рынок и спрос, то несложно найти фермеров.  

Второй вариант – найти органического фермера и заключить с ним договор, рассказать о возможной прибыли, дать ему гарантии сбыта, стимулировать его к обучению и переходу на биодинамику.

АГД: Как происходит обучение биодинамике у вас в Египте?

ХА: Мы разработали обучающую программу для 4-х летнего бакалавриата в нашем университете. Там и можно обучиться. Подобную программу можно было бы внедрить и в какой-нибудь российский университет, где обучают сельскому хозяйству.

Есть у нас и своего рода училище, специальное образование, где обучают фермеров. На арабском языке.  

В университет Гелиополис можно обучаться на английском. С проживание и питанием такое обучение стоит приблизительно 3-4 тысячи евро в год. У нас есть студенты не только из Египта и Африки, но из Европы.

АГД: Как поменялась твоя жизнь после пребывания в тюрьме?

ХА: На меня это 100 дневное пребывание в тюрьме подействовало как удар в литавры в симфоническом оркестре. Это было в нужное время с нужным эффектом.

На тот момент мне было 49 лет, я был очень сильно задействован и участвовал в различных околополитических действиях на национальном и международном уровнях. Всё ради спасения мира, конечно!  Череда бесконечных встреч: завтрак в Белом доме с Обамой, ужин с Ангелой Меркель, встреча на высшем уровне в Китае. Я представлял Египет на всевозможных мероприятиях по изменению климата в мире.

Из-за этого всего я потерял связь с духовным, сам того не заметив. А в тюрьме появилась возможность как следует оглянуться назад. И я увидел, мне было буквально явлено, насколько важно перечитывание духовных книг, насколько важны размышления и медитация, рефлексия и духовная работа. После тюрьмы я смог снова наладить интенсивное общение с близкими.

АГД: Что изменилось для тебя, когда умер твой отец Ибрагим Абулейш в июне 2017 года?

ХА: Мой отец был для меня в первую очередь — братом, он был моим учителем и моим «спарринг-партнёром» в духовном. С ним можно было говорить о самых глубоких вещах. Он всегда мог всё увидеть с новых неожиданных сторон. И сейчас мне сильно не хватает такого партнера. Я не получаю того вдохновения и тех духовных озарений, что были возможны с ним.

К счастью, он похоронен на Секеме. И когда я навещаю его, то стараюсь смотреть на вещи с его точки зрения, как это делал он.

Но больше всего мне не хватает этого нашего с ним духовного спарринга!

АГД: А как дело обстоит с чудесами в твоей жизни? Речь идет о более личных, твоих.

ХА: Я каждый день могу бывать в разных местах и иметь возможность увидеть, изучить что-то новое. Чудеса – это часто то, куда я попадаю и с кем я встречаюсь, когда я совсем этого  не планирую. Будущее всегда приносит самые невероятные возможности научиться чему-то новому.

АГД: Что ты делаешь как антропософ?

ХА: Наша ежеутренняя работа связана с чтением антропософской литературы, еженедельно мы прорабатываем уроки первого класса Высшей школы духовной науки. И в этом смысле у нас происходит, пожалуй, самая интенсивная работа в мире. Лично я делаю вечером обратный просмотр дня, читаю и наблюдаю свое мышление.